Ревность
Когда мы только начинали с моим другом дружить по-настоящему, то есть, как бы съехались в один дом, то договорились, что жить будем очень весело и свободно. Что никто и ничто не станет преградой нашим прекрасным чувствам, а любовники или любовницы останутся на совести крестцового отдела позвоночника. Если у него, конечно, может быть совесть. Так вот договорились мы так, и стали жить счастливо, не предъявляя визави никаких претензий, не подглядывая, не ревнуя. Я, между делом, даже встретилась пару раз с каким-то мужиками, то ли у родителей, уехавших на дачу, то ли на территории врага. При чем, я само собой, была абсолютно уверена, что друг мой делает то же самое, ничуть не задумываясь о моем мнении. Но вышло иначе. Вернулась я недавно с Кипра, а он — сожитель мой — из Петербурга, города на вине. Встретились мы, значит, дома. Обнялись, как полагается, вроде как «четыре года мать без сына», позавтракали плотно. И только я собралась убегать на службу, как он робко так меня спрашивает: «А ты поздно сегодня будешь? Разговор есть». А я вот такие вещи страсть как не люблю. Да и кто ж их любит-то? — скажите мне, Христа ради. Это ведь целый день мучаться, переживать, что там, отчего, какой разговор, о чем. Может денег надо или еще чего. Я и говорю: «Нет уж, дудки. Давай сейчас, а то — мне весь день будет плохо». Ну а он: «Спал, — говорит, — в Ленинграде с директрисой театра «.
Хотите правду? Я даже внимания на это не обратила: «Иди, — говорю, — с богом. Мы же договаривались». И убежала на улицу, обернувшись трижды газовым шарфом. Дойдя до работы, я успела уже все это позабыть и вспомнила только за обедом с подругой. Вспомнила и засмеялась: «Представляешь, мне Костик сегодня сказал, что он там, в Питере с кем-то спал». «Ну а ты что?» — спросила приятельница. «Что-что. Похихикала и убежала». «Ну и дура же ты! Если он тебе все это сказал, стало быть, для него это очень важно». «Да? Ты так думаешь? — всполошилась я. — Тогда надо как-то проявить внимание». И я стала его проявлять. Я вышла из-за стола и стала думать, как же он это делал с чужим нехорошим человеком, руководителем, театроведом. Фу! А она, ведь, наверняка еще не очень вкусно пахнет, и как же можно спать с кем-то, кто пахнет не вкусно. То есть она наверняка очень даже душистая, потому что ездит по заграничным фестивалям, покупает духи в аэропортах. Но ведь парфюмы эти — чужие. И как же их можно нюхать всю ночь. А потом мне показалось, что она еще и как-то его специально обаяла, потому что при слове «театр» у Костика выступала на лице очень трогательная романтическая улыбка. Наверняка, пленила его чем-нибудь высоким, билетами в партер или «Невским» пивом. Затем, я уверилась, что спал он с ней не единожды, а много-много раз, все дни своего пребывания в Петербурге. И тетка эта не в Москве до сих пор, потому как у ней на эту Москву нет времени. Ведь вся ее жизнь уходит на загранкомандировки. А потом, потом… потом я начала рыдать, рвать на себе волосы, кричать. Выбирать между безопасной бритвой и окном второго этажа. Пить новопассит, захлебываться пивом. Ходить кругами вокруг Чистых прудов и слать SMS-сообщения. Pochemu kogda ti nuzhen, tebya nikogda ne bivaet ryadom? Или что-то в этом духе. Чуть не умерла, короче. Еле откачали. Господи, если это и есть внимания, то, что же такое ревность?
Алиса Селезнева действует
Все началось с того, что я купила СD-плейер. А когда покупаешь портативное звукоснимающее устройство, жизнь неузнаваемо меняется. Весь мир наполняется музыкой через твои уши. Но в эту идиллию врывается отвратительный ритм жизни, гнусные часы , которые демонстрируют тебе — ты растворяешься в эмоциях, ты потерялся. Срочно возвращайся в ряды нормальных людей! И, оздоровленная музыкой и бездельем, я решила заняться делом.
Итак, я нашла работу. Она не самая безумная, но зато авантюрная. Я буду писать сценарии для телепрограммы. Для какой — не скажу. Это не принципиально. Теперь главное — не растерять всё накопившееся за время отдыха. Например, связь с космосом, которую я вдруг почувствовала. А еще — несколько удручающее качество — я начала видеть сны, едва прислонив ухо к подушке. И такие интересные, что можно было бы, резко прервавшись, сесть и записать их. Но это, как вы понимаете, задача не из легких. Почему-то я начинаю спать все глубже и глубже. И так до самого утра.
Что еще я не хочу потерять — ощущение самостоятельности, которое меня чрезвычайно радует. Не люблю, знаете ли, когда меня судят. Хочу быть кошкой, которая гуляет сама по себе. Но такой не то чтобы драной кошкой. Сами понимаете, чтобы шкурка блестела и клыки тоже. Вот, потом я не хочу терять своих друзей. Они у меня заброшены вечно, когда я в работе по самое горло. Но выход на работу предоставил мне массу поводов для того, чтобы встрепенуться. Во-первых, есть куда одеваться, выходя из дома. Во-вторых, новые люди — новые впечатления (не всегда самые лучшие, но как бы то ни было). В-третьих, я собираюсь построить карьеру (забытый внутренний голос застонал «О как!»). Да-да, не смейся, гадский голос! Я, если буду посерьезней, многого достигну. Итак, вперед, к новым победам на стройках шоу-бизнеса под звуки Мадонны, под танцевальный ритм ее ремиксов.
Алиса продолжает страдать…
На сей раз по поводу безвременно ушедших денег.
Метро — это бесконечная кунсткамера человеческих типов, многообразных в своем самоподобии. Своеобычие этого месива человеческой плоти всякий раз наводит на размышления. Думается, где еще так подробно можно изучить совершенно незнакомого человека. Ну разве что в морге… Кроме того, невозможно жить без метро рабочему человеку, который любит читать. Именно здесь, в метро, можно с полной отдачей уйти в жизнь еще более привлекательную — жизнь литературных героев, выражаясь попросту — виртуальную. И тогда то, что происходит вокруг, можно вообще не замечать.
Последние несколько дней для Алисы превратились в сплошное удовольствие. Книга Сильвии Плат «Под стеклянным колпаком» органично вписалась декабрем пятидесятых в Нью-Йорке в январь 2001 года в Москве. Однако разница огромна. Гостиницу, которую описывает некая Эстер, трудно вообразить в нынешней Москве, слишком уж фешенебельна и хороша. Или наоборот, трудно поверить, что все это совершенство прогресса было уже в 50-е прошлого века. Н-да…
Впрочем, как и прежде, меня больше всего занимает работа, приносящая много маленьких радостей, и ближайшее окружение — подруги и б.ф. Он, сдав сессию, активизировался, стал веселым, расслабленным, как в те далекие летние дни, когда собственно все и началось. Живем полной жизнью. В понедельник, в 20-градусный мороз, ходим в «Пропаганду» в час ночи, во вторник — смотрим кино, а в среду пожинаем плоды сладкой жизни, преодолевая сон.
А моя новая литературная подруга Эстер безуспешно пытается тем временем расстаться с девственностью. Да, не так уж это просто… Наверное… Ой, кажется, опять проехала свою остановку. Ну и ничего, зато почитала. Когда еще — сегодня машину из ремонта заберу, и все. Вообще, метро лучше. Вот все говорят — машина, машина! А за ремонт 500 грин отдавать? А глохнуть в центре города, направляясь на торжественный ужин в полной вечерней амуниции, с мейк-апом и декольте? А терпеть домогательства автосерверов, или, что еще хуже, вымогательства? А… Даже продолжать не буду. Поеду лучше в автосервис, заберу свою тачулю.