Во всем мире люди стали меньше работать и больше отдыхать. Изучая этот феномен, Валерий Панюшкин выяснил: наслаждаться жизнью можно абсолютно за любые деньги.
Давным-давно, когда на Пушкинской площади в Москве только открылось первое кафе «Макдональдс», мы с приятелем ходили туда играть в «Рождество у богатых». Два молодых идиота. Игра заключалась в том, чтобы, прижавшись снаружи носом к стеклу, смотреть, как люди едят. Это было очень весело и, честное слово, доставляло больше удовольствия, чем двойной чизбургер. Сама по себе американская закусочная так никогда и не стала местом нашего паломничества. На каком-то этапе мы просто перестали играть в «Рождество у богатых», это стало даже и не смешно.
Потом в «Рождество у богатых» стала играть вся страна. Я имею в виду телевизор. Люди смотрят в экран, как бедные дети смотрят с улицы в окно на рождественский праздник. На экране политические деятели вершат судьбы миллионов. Там Хуан-Альберто окручивает простодушную Тиреситу в интимной обстановке средней руки ресторана с невкусной едой. Там, в конце концов, люди выигрывают миллионы, просто угадав, что Волга впадает в Каспийское море, а не в Азовское. Глядя на все это, следует напихиваться отвратительными чипсами и второсортным пивом, толстеть и терять вся пять чувств одновременно.
Телевизор уже и сам сознает всю глубину своей лживости, а потому нет-нет, да и пошутит — в том смысле, что лимонад не сделает тебя крутым сноубордистом, а жевательная резинка не поможет кружить головы девушкам. Телевизор говорит: «Эй, ребята, мне тоже надоело играть в «Рождество у богатых»!», но это он врет, потому что эта игра приносит ему деньги.
Есть еще несколько разновидностей игры, и каждая из них знаменует собою целую историческую эпоху.
В 60-е годы в «Рождество у богатых» принято было играть, открыто отказываясь от богатства, проклиная мышиную возню, отращивая длинные волосы и размахивая на демонстрациях красными книжечками Мао. Очаровательные романтические хиппи заглядывали в окна к своим преуспевающим родителям — точно так же, как потом мы в «Макдональдс» — и отличались от нас только тем, что кричали: «Смотрите, какую гадость они жрут! Какую дрянь они на себя надевают! Все, что нам нужно, это только любовь! Мы бедные и счастливые!» Здесь игра «Рождество у богатых» безнадежно скатывается к своей модификации «Зелен виноград», и выигрывает тот, у кого позже других случится прободение язвы или героиновый передоз.
Следующая эпоха, которую в современной глянцево-журнальной историографии принято называть эпохой «яппи», тоже была модификацией игры «Рождество у богатых». Правила заключались в том, чтобы сейчас напрячься, сделать карьеру, накопить денег, а потом, когда-нибудь одеться — в зависимости от пола в черный смокинг или вечернее платье — и самому войти в сверкающую залу, самому поучаствовать в том самом «Рождестве у богатых», причем в качестве дорогого гостя, которому услужливые лакеи пододвигают кресло, поправляют слуховой аппарат и наливают в стакан сердечных капель.
Да-да, в том-то и загвоздка эпохи яппи, что никому до конца жизни так и не удается заработать достаточно денег, добиться достаточной власти и приобрести достаточный вес в обществе. Если у тебя есть одни джинсы, вкалываешь, чтобы купить вторые. Если у тебя есть одна океанская яхта, тужишься купить две. У одного суп жидкий, у другого жемчуг мелкий, но и тот, и другой одинаково несчастливы, потому что не хватает времени насладиться плодами своих трудов, будь то вилла в Биаррице или дачный домик в Фирсановке. Мимо, мимо летит жизнь, и сынок замученного богача, если, конечно, хватило времени его зачать, говорит однажды: «Дурак ты, папа! На черта мне столько денег? Лучше бы ты хоть раз сходил со мной на рыбалку».
В конце 90-х годов социологи всего просвещенного мира вдруг заметили, что люди все больше и больше времени проводят дома. С женой и детьми, с любовницей, с собакой, за бутылочкой виски, за игрой в шары… Лишь бы не на работе за составлением наполеоновского бизнес-плана. Может, экономика развитого капитализма до такой степени укрепилась, что позволяет людям наслаждаться жизнью? Факт остается фактом: люди в цивилизованных странах стали меньше работать и больше отдыхать. Еще удивительнее, что и в бедных странах население не работает тоже. Откуда тогда берутся материальные блага, непонятно. Как быть с законом сохранения Ломоносова-Лавуазье — загадка из загадок. Разве что китайцы работают, и их так много, что произведенного добра хватает на всех? Загадка. И не хочется об этом думать, а лучше откупорить бутылочку Moet & Chandon.
Выяснилось, что наслаждаться жизнью можно абсолютно за любые деньги. Потому что итальянское вино только в России продается по цене самолета, а где-нибудь между Ареццо и Сиеной оно дешевле воды. А в Астраханской области ничего не стоит черная икра, и я лично знаком с одним милиционером из города Камызяк, поймавшим огромную икряную белугу и тут же — нет, не купившим новый автомобиль! — ушедшим на год за свой счет в отпуск.
Будда Гаутама, похоже, торжествует. Люди по всему миру начинают понимать, что для счастья надо всего лишь отказаться от желаний, и тогда любая вещь будет доставлять невероятное удовольствие. Принцу Монако, например, почему бы не покататься по своей собственной набережной на спортивном «Ламборгини»? Но если ты не принц Монако, все равно можешь покататься по его набережной на подержанном 106-м «Пежо».
Нет «Пежо»? Покатайся на самокате.
Нет денег на билет до Ниццы? Что за проблема! Покатайся на велосипеде по Парку Победы. Нет велосипеда? Погуляй пешком. Нет ног? Посиди дома, почитай книжку.
Ну не гнаться же за вечно ускользающими фантомами! Радуйся новой зубной щетке, купленной в супермаркете, или, наоборот, старой лампе, найденной на чердаке. Радуйся, наконец, совершенно бесплатному котенку, который вчера мяукал на лестнице под твоей дверью, а сегодня потешно лакает молоко из блюдечка на твоей кухне.
Нет денег на молоко? Да ладно, полно врать! Сколько он ест, этот котенок?
Проблема только в том, что русский человек отвык получать удовольствие. Очень отвык. Недавно мы с товарищем приобрели шесть крохотных бутылочек шотландского односолодового виски и стали его дегустировать. К бутылочкам прилагалась маленькая зеленая книжечка, где достоинства каждого из шести сортов подробнейшим образом описывались на английском языке. Мы разливали виски в чистые всякий раз стаканы и медленно пили, принюхиваясь и приглатываясь. Одновременно читали и переводили описание соответствующего напитка из зеленой книжечки. И что же! Мы оба свободно владеем английским, но так и не нашли в родном языке достойных слов, описывающих оттенки наслаждения. Как адекватно перевести на русский «full flavoured»? А как на родном языке будет «gently smooth»? Родной язык, оказалось, чрезвычайно богат на проклятия и чрезвычайно беден на восторги. А все потому, я думаю, что нечего было с таким упорством играть в «Рождество у богатых»!